ПЕРЕД ДАЛЬНЕЙ ДОРОГОЙ. Рассказ Геннадия Рудягина из США

Автор Геннадий РУДЯГИН

Такой застывшей тишина бывает только на картинах художников — ни шороха, ни дуновения. Шевелились на ветках только медовые сливы. Осы, забравшись внутрь, поедали их сочную мякоть… Одинокий дед Довганюк ни за что не хотел входить в дом.

— Я зачем к тебе пришёл? — спросил он посреди двора. — А! У тебя часы есть?

— Есть.

— Принеси!

Я сходил в дом, принёс.

— Теперь положи меня на землю!

— Зачем?!

— А?

— Что я должен делать?

Дед протянул мне свободную от клюки руку.

— Держи крепко! — сказал он… — Теперь помоги мне лечь на землю.

— Может, что-нибудь подстелить?

— Не надо. На голую землю… Подожди. Сначала нужно на колени…

Дед лёг на землю, лицом вверх.

— Земля теперь — совсем тёплая, — сказал он, умащиваясь поудобнее. — Теперь засеки ровно пятнадцать минут… Засекаешь?

Я кивнул.

Дед шаловливо улыбнулся.

— Так я, когда был молодым… и когда уже — не очень… Так я набирался сил. Отмахаю косой часов пять, перетаскаю мешков пятьдесят картошки — сил нету. Ложусь на землю, и через пятнадцать минут — огурец!..

Ты принеси стул, чего будешь стоять?

Я сходил за стулом, принёс.

Сидел и смотрел на деда.

Он лежал, раскинув руки. Прищурившись на солнце:

— Ты картошку копал?

— Нет.

— А?

— Через неделю начну.

— Ты потом её просуши. А то зимой плесень сожрёт… Говорят, ты в Киев собрался?

Я кивнул.

— К американцам?

— В консульство.

— А?

— В Генеральное консульство Америки.

— Ну, так… Когда?

— Когда начнут падать листья.

— Когда весь огород уберёшь?

Я кивнул.

— Заждалась?

— Заждалась.

— Ну, так… Моя тоже, наверно, ждёт не дождётся.

— Кто?

— Жена… Пятнадцать лет как в разлуке. Померла.

Дед посмеялся.

— Знаешь, — сказал он, — я только теперь понял: люблю! Раньше не понимал. Работа, работа, работа… Надо будет ей платье купить. Она любила в синем ходить… или в зелёном?.. Ты про часы не забыл?

Я отрицательно покачал головой.

— Есть время?

— Есть.

— Много?

— Семь минут.

Дед закрыл глаза. Помолчал.

— Может, снова сила вернётся, — сказал он. — Надо в курятнике насест переставить — перенести одну палку, не могу.

— Давайте я перенесу!

— Нельзя! Я, по-твоему, что ж, не мужик?.. А то меня ТАМ моя засмеёт. Нет! Она надо мной никогда не смеялась — причины не было такой…

Я, знаешь, кажется забыл размер её платья… Сорок восьмой или пятидесятый. Возьму пятидесятый — большой всегда можно ушить. Правда?

***

Прилетев через год на побывку, на чёрной земле пустого двора я увидел зелёный крест из сочно-молодой травы — там, где когда-то лежал, раскинув руки, дед Довганюк. Всё черно, жухло, неприветливо, и среди этой заброшенности — ярко-зелёный крест из молодой травы…

Соседи сказали, что умер дед сразу после моего отъезда.

Геннадий Рудягин, г. Роквилл, США

Источник: литературно-художественный альманах «Махаон»