НЕ ПРИВЕДИ ГОСПОДЬ! (Страшный рассказ Виталия Шевченко)

— Спросили? – он не узнавал своего голоса.

— Да… — всхлипывала дочь, стараясь прикрыть руками разорванное платье на груди.

— Что? – не смотрел на нее, это было выше его сил.

— Какой я национальности… — откуда-то далеко доносился ее голос.

— И все?

— Да… — тихо шепнула дочь и замолчала.

 — Успокойся, — он легким движением провел рукой по ее голове, — могло быть еще хуже…

 И вышел из комнаты. Вспомнил, как на прошлой неделе сосед с пятого этажа, встретив на лестнице, спросил:

 — Думаешь отсидеться, дорогой, в своей квартире? – И поправил винтовку за плечом.

 А он тогда молча прошел мимо. Не захотел вступать в разговор.

 Теперь сам пришел к нему. Позвонил. Долго стоял, прислушиваясь, никто не шел открывать. Потом в проеме дверей возникла заспанная соседка. И на вопрос: — Где хозяин? – ответила:

 — Нету его дома, где-то внизу в окопах.

 Пришлось спускаться вниз и долго стоять у подъезда, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. На улице не горели фонари, он уже и не помнил, когда видел их зажженными, только дома стояли темными глыбами, уносясь крышами куда-то в небо.

 Стояла мертвая тишина, казалось, что так было всегда. Но он помнил другие времена, когда эта улица была светла и они с женой гуляли вдвоем возле дома и строили планы, как будут проводить свой отпуск, поедут ли куда-нибудь по профсоюзной путевке или плюнут на все и отправятся к родителем в село на целое лето!

 Не успели оглянуться, а родители оказались совсем в другой державе, куда добраться было невозможно, стояли кордоны, да к тому же уже не помнится, сколько месяцев на их улице идет война. Все перекопано, кругом ходы сообщений, окопы во весь рост, так и смотри в оба, чтобы куда-нибудь не загреметь.  Хорошо, что хоть днем можно еще бегать на работу да по магазинам. Иначе было бы уже конец всему.  А теперь пришла очередь и его.

 — Что, забыл чего? – узнал он голос соседа, и тот, осторожно оглядываясь, вырос перед ним, цепко держа в руках свою видавшую виды трехлинейку. Небось, защищала Москву в сорок первом, не меньше.

 — Да вот ищу тебя. – ответил, чувствуя, как какой-то холод охватывает все его существо, и он начинает волноваться, совсем как когда-то в далекие времена его службы в армии, когда он выходил на рубеж перед тем, как ринуться по команде сломя голову на полосу препятствий.

— А-а! – догадался тот. – Решился, наконец! Давно пора.

 Помедлив, сосед добавил:

 — Вовремя ты подоспел. Сейчас будем штурмовать второй подъезд.

 И он пошел за соседом на боевые позиции. Спрыгнул в траншею и наклоняя голову, чтобы она не высовывалась из окопа, и ее не заметил снайпер, продефилировал следом, шагнул куда-то по ступенькам вниз и оказался в землянке.  Там уже было человека четыре из их дома, и они радостно встретили новичка.

 — Молодец!

 — Давно бы так!

 — Хотел отсидеться за чужими спинами?!

 А один из них, сторож детского сада, что был расположен возле их дома, уже протягивал ему автомат Калашникова:

 — На, бери, хорошая штука! И безотказный.

 Сам сторож воевал еще в Афгане, и теперь передавал свой богатый опыт молодежи:

 — Я возьму под прицел окна второго этажа. У них там главные силы. А вы со всех ног бегите туда и врывайтесь в подъезд. Всем ясно? – сторож внимательно обвел всех своими прищуренными от долгой и не совсем сытной жизни глазами, и они согласно закивали ему, мол, все понятно, так и будем делать.

 И он вновь почувствовал озноб, внезапно прокатившийся по телу, и неприятно запрыгали губы, пришлось крепко придавить челюсти, чтобы не выдать себя.

 Потом они долго стояли на дне траншеи и присматривались к дому, который через минуту собирались атаковать. Главное, чтобы не успели сбить их, пока они будут бежать. А там их уже никто не остановит.

 — Готово? – услыхал он рядом хриплое дыхание сторожа и так же хрипло ответил:

 — Да!

 — Ну, с Богом! – сказал сторож, подымая над бруствером пулемет и отправляя в сторону дома первую очередь.

Он пружинисто оперся на руки и одним махом взлетел над бруствером и тут же ринулся очертя голову в сторону мрачно застывшего дома по окнам второго этажа которого неслись из-за его спины свистящие стаи пуль.

К рукам ладно прикипел автомат, как когда-то на учениях в далекое теперь время службы и он в несколько прыжков достиг спасительного подъезда, вскочил в него и быстро, вниз — вверх, коротко татакнул в его руках автомат, открывая путь вперед.

 Одним скачком взлетел на второй этаж, на мгновение приник к двери первой квартиры, что темным пятном светилась перед ним, стараясь обостренным слухом различить, что за нею делается и одним рывком открыл, посылая вперед одновременно веером по коридору, слева направо, вновь гроздь пуль, как учили когда-то экономно их тратить. Тишина, он вперед, и ногой распахнул двери в комнату, в другую, никого. Только на полу женщина старается своим телом защитить детей.

 — Кто здесь есть кроме тебя? – казалось, не спросил, а выдохнул он одним словом, спиной чутко слушая чужую тишину квартиры.

 — Никого, только мы, — у женщины испуганно дрожали губы, из-под ее руки смотрели на него две детские мордашки, девочки и мальчика. Как у него, только эти младше.

 Он повел автомат в их сторону и увидел, как у женщины высохли губы, а глаза замерли и уставились на дуло автомата.

 — Не убивай! – тихо попросила она.

 — Что ты тут делаешь? – услыхал он за своей спиной голос и в комнату ввалился сторож.

 — Давай, кончай их, и идем дальше. Я уже осмотрел весь дом, никого нет. Все убежали. Только эти остались.

 Сторож чертыхнулся, приподымая пулемет, все-таки уже тяжелый для его лет. Он успел рвануть ствол в сторону, и очередь распорола потолок пополам, обдавая их известкой и вонючим запахом пороха.

 — Ты, что? – бешено заорал на него сторож, вырывая пулемет и стараясь не упасть вместе с ним. — Если такой жалостливый, то тогда не приходил бы!

 — Ладно, ладно, — он не смотрел в ту сторону, где притаилась женщина с детьми, — фронтовик херов, тебе бы только людей убивать!

Виталий ШЕВЧЕНКО (для «Хроник и комментариев»)

Запорожье